автор?
Ричарда Львиное Сердце помнят до сих пор как эталон храбрости и рыцарской чести. Хотя своё прозвище, Львиное Сердце, английский король получил вовсе не за благородство, а за жестокость. Но я вам сегодня об этом рассказывать не буду. А расскажу я вам о том, что этот сильный мужчина под два метра ростом, завоевавший репутацию самого отважного воина в мире, очень любил музыку и поэзию...
Современники описывали Ричарда Львиное Сердце так: "Похожий внешне на отца, могучий и статный, он покорял сердца дам золотисно-рыжими кудрями и глазами цвета моря".
Он с большим удовольствием принимал участие в песнопениях, сопровождавших церковные службы, руководил хором при помощи "голоса и жеста" и сочинял стихи. Вот так вот.
До наших дней дошло два его стихотворения: канцона и сирвента. Общее впечатление о канцоне даёт вольный стихотворный перевод Ольги Антоновны Добиаш-Рождественской из её книги "Крестом и мечом. Приключения Ричарда Львиное Сердце"(Л.,1925, переиздано М.: Наука,1991).
Напрасно помощи ищу, темницей скрытый,
Друзьями я богат, но их рука закрыта,
И без ответа жалобу свою
Пою...
Как сон, проходят дни. Уходят в вечность годы...
Но разве некогда, во дни былой свободы,
Повсюду, где к войне лишь кликнуть клич могу,
В Анжу, Нормандии, на готском берегу,
Могли ли вы найти смиренного вассала,
Кому б моя рука в защите отказала?
А я покинут!.. В мрачной тесноте тюрьмы
Я видел, как прошли две грустные зимы,
Моля о помощи друзей, темницей скрытый...
Друзьями я богат, но их рука закрыта,
И без ответа жалобу свою
Пою!..
Сирвента сочинена примерно в 1193 году, когда Ричард находился в плену у герцога Леопольда Австрийского, требовавшего колоссального выкупа за его освобождение. Дошла до нас в двух авторских вариантах: французском (более обширном) и провансальском, поскольку Ричард обращается в ней к своим вассалам и на Севере, и на Юге.
Канцона сочинена же в плену у Генриха VI и обращенна сестре Марии Шампанское. Привожу один из вариантов перевода окситанского варианта канцоны, выполненный А.Г.Найманом и опубликованный в книге «Флуар и Бланшефлор» (М., Наука, 1985)
Поскольку речи пленного напор
Не свойствен, как и речи тех, кто хвор,
Пусть песнь утешно вступит в разговор.
Друзьям, не шлющим выкупа, позор!
Мне из-за тех, кто на дары не скор,
Быть две зимы в плену.
Пусть знает каждый в Англии сеньор,
В Анжу, в Гаскони, словом, весь мой двор,
Что я их безотказный кредитор,
Что мной тюремный отперт бы запор
И нищим был, скажу им не в укор, -
А я еще в плену.
У пленных и у мертвых, искони
Известно, нет ни друга, ни родни.
Я брошен. Злата и сребра ни-ни,
Все ждут. Но будут - даже извини
Я их - обвинены они одни,
Коль я умру в плену.
Сеньор мой вверг страну в раздор, сродни
Чему раздор в душе. Меж нас грызни
Не должно быть, по слову клятв: они
Обоими давались в оны дни.
Но вырвусь скоро я из западни,
Не век мне быть в плену.
Сестра графиня! Бог, вам давший все
Дары да будет милостив к красе,
У коей я в плену.
В ролике вы можете послушать три версии канцоны.
Journal information